"И милость к падшим призывал"...

Когда диккенсовские мальчишки пугают друг друга виселицей - никакого преувеличения в этом нет. Нижней планки возраста для смертной казни в доброй старой Англии не было!
Возмущались многие. Вот хотя бы Блейк:

ЗАБЛУДИВШИЙСЯ МАЛЬЧИК

"Нельзя любить и уважать
Других, как собственное я,
Или чужую, мысль признать
Гораздо большей, чем своя.
Я не могу любить сильней
Ни мать, ни братьев, ни отца.
Я их люблю, как воробей,
Что ловит крошки у крыльца".
Услышав это, духовник
Дитя за волосы схватил
И поволок за воротник.

А все хвалили этот пыл.
Потом, взобравшись на амвон,
Сказал священник: - Вот злодей!
Умом понять пытался он
То, что сокрыто от людей!
И не был слышен детский плач,
Напрасно умоляла мать,
Когда дитя раздел палач
И начал цепь на нем ковать.
Был на костре - другим на страх
Преступник маленький сожжен...
Не на твоих ли берегах
Все это было, Альбион?

Но только Диккенсу удалось достучаться до современников и романами, и публицистикой. Возмутить их, наконец, документальным очером о шестилетнем мальчишке, повешенном за кражу цветных карандашей.

Ввели нижний предел - 16 лет, и только за убийство.

Про Нэнси мне встречались самые разные сведения. Кто-то был очарован правдоподобностью ее характера, а кто-то, напротив, упрекал автора в извращении литературных традиций: мол, не след нести на глаза благовоспитанной публики трущобную грязь. В среднем первое впечатление было скорей негативным и варьировалось от "вы бы хоть пригламурили-то героиню маленько" до фееричного "вы чтооо, в просвещенном нашем обществе такого ужаса существовать не может". Персонажи из низов, причем из самых низов - не рыцарственные разбойники в черных масках, а пьяные, оборванные и вороватые обитатели нищих кварталов - стали своего рода вызовом романтическому канону и приглашением заглянуть в суровую действительность.
Вообще, у большинства личностей из мелкоуголовной среды в романах XIX века есть два пути:
1) Раскаяться. Признать свое моральное падение. Быть оплаканным главными героями. Помереть.
2) Не раскаяться. Не признать свое моральное падение. Помереть.
Помирать надо в любом случае, желательно либо предчувствуя свою смерть, либо сознательно доведя себя.
Такое впечатление, что тогдашняя литературная традиция не допускала для опустившегося бедняка возможности "отыграть назад". Его можно было пожалеть, приголубить и отпустить дальше по дороге к более-менее очевидному крынтецу, но вернуть к нормальной жизни и поставить наравне с добродетельными господами - ни-ни. Причем для искренней демонстрации раскаяния оный бедняк должен являть чудеса подвижничества и всеми силами отталкивать плывущее в руки счастье. Тогда читатели имеют право оплакать и пожалеть его. Хотя ни Нэнси, ни Элис, ни им подобные, ИМХО, не обязаны были бы каяться перед обществом, которое выпихнуло их еще детьми на улицы и предоставило выживать самим.
Интересно, как относились современники Диккенса к персонажам вроде Хью и Мэгвича. Хью не сдается до самого конца, Мэгвич постоянно удерживается на грани. Один пытается раздолбать ненавистные ему устои, другой мечтает их покорить себе хотя бы чужими руками. Тут уж слезу у читателя не выжмешь.

Известно, что когда Диккенс читал со сцены отрывки из своих романов, эпизод "гибель Нэнси" производил на публику колоссальное впечатление вплоть до выноса особо чувствительных на свежий воздух. Но ведь в этом эпизоде умирает воровка, совершенно добровольно отказавшаяся от предложенного ей варианта начать новую жизнь и вернувшаяся к своему любовнику - грабителю, мерзавцу и алкоголику.
О Диккенсе отзывались как о превосходном декламаторе. Он буквально переселял слушателей в мир своих историй, и, если это не враки, некоторые даже меняли свои взгляды на реальных, живых преступников и нищих под влиянием прочитанных со сцены книг.
Ну и эффект от самого эпизода, конечно. Резкий контраст. Беззащитность против безжалостности. Перепуганная девушка, умоляющая о пощаде, против здорового мужика с пистолетом и дубиной. Тут проникнешься состраданием к героине вне зависимости от ее прошлого. Сочувствие слабому - естественная реакция для нормального человека.

Нэнси вообще куда более реалистична, чем главный герой.

Оливеру никто не сообщал, что "воровать нехорошо", но он это точно знает. Прямо-таки получил откровение свыше.
Нэнси же хотя и ненамного его старше, а всё-таки в другой возрастной категории, жизнь вокруг видит. Знает, что даже самое квалифицированное воровство не спасёт ни от нищеты (к которой она, впрочем, притерпелась), ни от зависимости. Самое ужасное - что ты всю жизнь будешь пешкой в чужих руках.

Вот от этой участи она и спасает мальчишку. Видит в нём своё недавнее прошлое - и не желает ему своей судьбы. Ведь ни один судья не сделает скидку на сиротство, как не делало скидки общество.

Странно, что общество было настолько н готово к реализму, ведь бОльших "реалистов", чем кальвинисты, казалось бы, земля не носила! А всё цеплялись за романтику в книжках, морщась от прозы жизни...

Оливеру никто не сообщал, что "воровать нехорошо", но он это точно знает. Прямо-таки получил откровение свыше.
Как вариант - вдолбили в работном доме. Не привили, а именно вдолбили, что любое слово или действие, направленное против привилегированных, есть самое страшное преступление на свете. Иногда чрезмерная доброта является не самостоятельной чертой характера, а всего лишь следствием неумения проявлять агрессию даже на уровне самозащиты. Оливера растили как машину, которая должна отработать на максимуме возможностей и пойти на свалку. Собственно, путь Оливера - это превращение механизма в человека.
Занятно, что воровство яблок и луковиц с лотка Оливер расценивает как обычное мелкое хулиганство, а кража платка у прилично одетого господина повергает его в такой шок, будто перед ним разверзлась земля. То есть само понятие "взять чужое без спроса" для него не является принципиальным: смотря у кого и что взять. Обворовать торговку - это так, грубая шалость, а почистить карманы состоятельного джентльмена - кошмарное преступление.
Нэнси хотя бы росла в условиях относительной свободы, поэтому выглядит более естественной и понятной. У нее тоже тараканы в голове пляшут, но тараканы привычные и распространенные. Она имеет какой-никакой жизненный опыт и на примере своих товарищей знает, что воровская среда до добра не доводит. А с Оливером без учебника коррекционной педагогики разобраться трудновато)

Граждане, вы делаете меня счастливой.:-)

Нижней планки возраста для смертной казни в доброй старой Англии не было!
Насколько я помню, одним из мотивирующих моментов для написания романа "Барнеби Радж" для Диккенса явился исторический эпизод, когда девятнадцатилетняя вдова с двумя детьми(!) на руках была приговорена к повешению за кражу буханки хлеба.

Персонажи из низов, причем из самых низов - не рыцарственные разбойники в черных масках, а пьяные, оборванные и вороватые обитатели нищих кварталов - стали своего рода вызовом романтическому канону и приглашением заглянуть в суровую действительность.
Диккенс вообще начал интересно: даже если не брать в расчет его довольно-таки острые "Очерки Боза", то самый ранний роман уже внаглую поднимает и теребит проблему реального результата "закона о бедных". Недурно для молодого автора - вот так сразу взять и плюнуть в осиное гнездо.

Такое впечатление, что тогдашняя литературная традиция не допускала для опустившегося бедняка возможности "отыграть назад".
В точку. Знаете, почему-то я сразу вспомнила персонажа не Диккенса, а Булвер-Литтона - Лидона из "Последних дней Помпей". Хотя сюжет разворачивается вовсе даже в древнеримских реалиях, и до самого дна парень дошел именно с точки зрения древнеримского менталитета - то есть вольноотпущенник продался в гладиаторы, - с первых же глав романа понимаешь: парнишке трындец. И когда трындец таки наступает, он ничуть не выглядит неожиданным.

Интересно, как относились современники Диккенса к персонажам вроде Хью и Мэгвича.
Вот мне тоже это очень интересно. Эти чуваки ледины платочки к небу не вздымали и о милосердии не просили, но. Автор, сильно и ярко прописавший их смерть без покаяния, становился лишь более популярным с каждым новым романом. Значит, читатели уже тогда вовсю умели отделять приличное от правдивого. Привет мадамам с Дюмании, утверждающим, что читатель девятнадцатого века кушал любую хряпу и не питюкал.

Он буквально переселял слушателей в мир своих историй, и, если это не враки, некоторые даже меняли свои взгляды на реальных, живых преступников и нищих под влиянием прочитанных со сцены книг.
Думаю, не враки. Диккенс мог бы стать отличным актером, недаром он всю жизнь так тяготел к театру и неплохо разбирался в закулисной жизни (по-моему, единственные нормально читабельные страницы провального "Николаса Никльби" - это именно страницы о театре), да и одного из самых своих драматичных, психологически тонких героев он, по его собственным словам, написал по мотивам любительской постановки. Я о Сидни Картоне говорю. Люблю этого персонажа нимагу, вот прямо в душу запал своей жизненностью.

Ну и эффект от самого эпизода, конечно. Резкий контраст.
Да, это тоже роляет, верно.

Оливеру никто не сообщал, что "воровать нехорошо", но он это точно знает. Прямо-таки получил откровение свыше.
Он откровением свыше даже грамоте обучился, я всю дорогу над этим ржала. Типа в работном доме дети мрут, как тараканы под дихлофосом, но основы религии и грамотности знают назубок. Ну, это такой простительный косяк, учитывая, что роман очень ранний. В "Холодном доме" Диккенс уже выведет настоящего нищего мальчишку - который на "отче наш" со всей искренностью своего невежества отзывается: "Это хорошее слово, сэр".

Занятно, что воровство яблок и луковиц с лотка Оливер расценивает как обычное мелкое хулиганство
Минутку, это есть в тексте, а не плод экранизаций? По-моему, в романе Плут просто сразу угощает его каким-то хавчиком и уводит за собой, а потом Оливер бодро тупит, даже когда его обучают воровать, и только в момент покражи платка или кошелька, уже не помню, у мистера Браунлоу внезапно ловит озарение.

А с Оливером без учебника коррекционной педагогики разобраться трудновато
Если начинать с Оливером разбираться, то это будет как с Атосегом: вроде бы положительный-положительный герой, а как вдумаешься - неблагодарный паршивец получается. Он же про Нэнси - единственного, на минуточку, человека, вписывавшегося за него собственной шкурой - даже не вспоминает, попав к леди Мэйли, но самый цимес - это его отношение к Дику. Ой, говорит Оливер два года спустя, в работном доме есть такой хороший-хороший Дик, вы, дорогая Роз, его обязательно полюбите, и он вас тоже полюбит. Это его вдруг торкнуло по дороге в тот самый работный дом. Дик же, что характерно, все это время про Оливера не забывает и очень о нем беспокоится, даже умирая. Ну и кто тут говнюк, спрашивается.

Будем великодушны к столь юному "говнюку", занятому борьбой за существование. Это не граф, у которого всё, вплоть до верхне-нижних прав.

Даже не хочется ставить в вину автору "остаточный романтизм" - натяжки и чудесные совпадения. Чего стоит только портрет Оливеровой матушки, случайно оказавшийся на стене у Браунлоу! Портрет несостоявшейся жены друга...

Но вот устами Нэнси Диккенс произносит очень здравые вещи. С Розой Нэнси говорит довольно подобострастно, но - "Вам, богатой и всеми любимой, легко быть добродетельной". И в самом деле - легко. Так же, как и богатому и всеми любимому Графу.

Автор, сильно и ярко прописавший их смерть без покаяния, становился лишь более популярным с каждым новым романом. Значит, читатели уже тогда вовсю умели отделять приличное от правдивого. Привет мадамам с Дюмании, утверждающим, что читатель девятнадцатого века кушал любую хряпу и не питюкал.
На Дюмании опять все здорово упростили. Если народ скушал, вовсе не значит, что на него со страниц романа брызнул свет евангельской истины. Я могу прочитать в понедельник "Витю Малеева", а в среду - "Молодую гвардию", и эти произведения будут вызывать совершенно разные гаммы чувств.
Диккенс затронул за живое, потоптался по больным мозолям, и публика отозвалась разноголосыми воплями. Одних покоробило, что их тычут носом в язвы общества, другие, наоборот, поддержали и признали истинность авторских слов. Это были книги о том, что происходит здесь и сию минуту за стенами нищих лачуг. Читатель открывал роман и получал небольшой мягкий пинок: вот, глянь, пока ты сидишь с книжечкой у камина, дети в твоей стране становятся ворами или умирают с голода.
Дюма же был "массовиком-затейником", и ломать шпаги из-за образа миледи, вероятно, не приходило людям в голову, как нам сегодня не припадает охота искать глубокую психологию в индийском кино.
Хотя, в принципе, я сейчас тоже упрощаю)))

Минутку, это есть в тексте, а не плод экранизаций?
Это из той же главы, где Оливер стал свидетелем кражи платка. Его впервые отпустили с Плутом и Чарли, и он удивляется, почему мальчики не спешат на работу, а шляются по улицам, хулиганя и таская хавчик с лотков. Ему это неприятно, но не более: дескать, чего они тут дурака валяют? хотят пробездельничать весь день? если так, то я потопал назад. А когда Плут выкрал платок из кармана джентльмена, Оливера чуть кондратий не обнял.
Вообще, чтобы искренне верить, будто двое нищих детей могут за день честно заработать пару туго набитых бумажников, нужно быть редким дятлом.)))

Он же про Нэнси - единственного, на минуточку, человека, вписывавшегося за него собственной шкурой - даже не вспоминает, попав к леди Мэйли, но самый цимес - это его отношение к Дику. Ой, говорит Оливер два года спустя, в работном доме есть такой хороший-хороший Дик, вы, дорогая Роз, его обязательно полюбите, и он вас тоже полюбит.
А это, ИМХО, последствия все того же "дятлизма". Оливер просто не видел в детстве примеров доброты и взаимовыручки, поэтому научиться заботе о других ему было негде. Оттаял, когда пожил по-человечески.
Хотя жаль, чертовски жаль, что с самого начала Оливер не подумал помочь Дику перелезть через калитку и сбежать вместе с ним. Сторожа вроде нет, работный дом весь спит - хороший шанс вытащить Дика из этой клопоморки.

Несколько лет назад состоялась у меня дискуссия по Диккенсу на одном форуме, где прозвучало интересное мнение насчет Роз и Браунлоу. Товарищ оппонент предположил, что добрые господа - они, конечно, добрые, покуда их умиляет забота о миловидном, кротком и благодарном Оливере, но не факт, что с восторгом бы отнеслись к инициативе помочь затюканному умирающему Дику. А дальше встает вопрос, почему именно Дику, когда в работном доме таких полно. В общем, спор свелся к тому, насколько прониклись чистенькие леди и джентльмены страданиями голодающих сирот и не была ли поначалу привязанность к Оливеру всего лишь чем-то вроде интереса к забавной симпатичной зверушке.

Знаете, почему-то я сразу вспомнила персонажа не Диккенса, а Булвер-Литтона - Лидона из "Последних дней Помпей". Хотя сюжет разворачивается вовсе даже в древнеримских реалиях, и до самого дна парень дошел именно с точки зрения древнеримского менталитета -
К слову, Булвер-Литтон оказал большое влияние на Диккенса (как и Диккенс на Булвер-Литтона), так что взаимосвязь тут может быть самой прямой.
Я сейчас вспоминаю их коллег по писательскому цеху во Франции, и там тоже похожая картина. У Сю и Гюго что ни раскаявшийся отступник, то драма. Иногда даже драма на пустом месте. В "Парижских тайнах" бывшая проститутка Певунья под конец едет по фазе отказывается от брака с любимым и уходит умирать в монастырь под умиленную реплику отца: "Она была так благородна, что не могла не пожертвовать собой". Причем девушка абсолютно никому не причинила зла, даже не воровала ни разу, а просто сдуру дала "мадамам" напоить себя и увести в бордель.
У Гюго в "Отверженных" Вальжан уходит от любимой дочери и медленно загибается в одиночестве, потому что теперь она знатная дама, а присутствие в доме бывшего каторжника способно сильно подпортить репутацию семьи. И Козетта не противится, когда старый отец обращается к ней "вы, баронесса".

Но вот устами Нэнси Диккенс произносит очень здравые вещи. С Розой Нэнси говорит довольно подобострастно, но - "Вам, богатой и всеми любимой, легко быть добродетельной". И в самом деле - легко. Так же, как и богатому и всеми любимому Графу.
И ведь даже сострадательная Роз не может помыслить о том, чтобы поставить Нэнси на одну доску с собой, как не может понять и привязанность Нэнси к какому-то преступнику, и нежелание девушки подставлять прежних товарищей. .
Вообще, на фразу "Что за обольщение заставляет вас вернуться льнуть к пороку и злу?" Нэнси отвечает очень сдержанно и не без достоинства. Мол, я, конечно, не изящная леди, не чета таким, как вы, но тоже умею любить.

Чего стоит только портрет Оливеровой матушки, случайно оказавшийся на стене у Браунлоу! Портрет несостоявшейся жены друга...
Может, он дырку на обоях загораживал чисто для красоты висел. Удачная работа, приятно посмотреть, пусть висит.:-)

"Вам, богатой и всеми любимой, легко быть добродетельной"
Если меня не подводит память, смысл той фразы несколько другой - "даже таких красивых, добродетельных и богатых любовь может завести куда угодно". Что, в общем-то, мы и наблюдаем на примере мамашки Оливера.

Читатель открывал роман и получал небольшой мягкий пинок: вот, глянь, пока ты сидишь с книжечкой у камина, дети в твоей стране становятся ворами или умирают с голода.
Пинки были мягкими поначалу, в "Холодном доме" автор уже напрямую и безо всяких реверансов называет виновников смерти Джо и нехило топчется по ханжеской морали, заставлявшей леди Дедлок всю жизнь скрывать свою первую любовь, как величайший грех.

Его впервые отпустили с Плутом и Чарли, и он удивляется, почему мальчики не спешат на работу, а шляются по улицам, хулиганя и таская хавчик с лотков.
А! Я забыла этот момент. Давно не перечитывала. Да и, собственно, праведный ужас Оливера при виде потыренного платка столь огромен, что перекрывает в памяти предыдущее мелкое хулиганство. Спасибо, что напомнили. Таки да, Оливер еще больший дятел, чем я помнила.:-)

Оливер просто не видел в детстве примеров доброты и взаимовыручки, поэтому научиться заботе о других ему было негде.
А вот не соглашусь. Он весь истекает умильностью, вспоминая миссис Бэдуин, но очень рационально, не сказать - цинично, прикидывает в отношении Нэнси, к тому моменту уже на его глазах собравшей на себя предназначенные ему люли: кажется, клиент небезнадежен, надо попробовать от нее отболтаться, если просто сбежать не получится. Я ни в коей мере не считаю, что он обязан был проникнуться к Нэнси горячей любовью после того высокохудожественного киднэппинга, но пример заботы и защиты с ее стороны все-таки видел.

Хотя жаль, чертовски жаль, что с самого начала Оливер не подумал помочь Дику перелезть через калитку и сбежать вместе с ним.
Вот этот момент меня совершенно вымораживал еще в детстве, при первом же прочтении. Я в упор не могла понять, почему Оливер такой непрошибаемый дебил, когда Дик ему прямым текстом говорит: хана мне тут, вот и доктор подтверждает, а этот милый мальчик и лучший друг в ответ - да ты чо, у тебя еще все будет зашибись, пока-пока. Не говоря уже о том, что бежать вдвоем элементарно удобнее и просто веселее.

Товарищ оппонент предположил, что добрые господа - они, конечно, добрые, покуда их умиляет забота о миловидном, кротком и благодарном Оливере, но не факт, что с восторгом бы отнеслись к инициативе помочь затюканному умирающему Дику.
Ладно Дик, Дик вроде как тоже кроткий-благородный, а вот Чарли после своего показательного выступления в окне отсидел как миленький, и никто его вытаскивать из тюряги не озаботился. Пофиг, что он тоже ребенок. Он не трогательный и не беззащитный, так что нехай сидит.:-)

В общем, спор свелся к тому, насколько прониклись чистенькие леди и джентльмены страданиями голодающих сирот и не была ли поначалу привязанность к Оливеру всего лишь чем-то вроде интереса к забавной симпатичной зверушке.
Вот бы почитать этот спор. Интересно, как люди интерпретируют персонажей.

"Она была так благородна, что не могла не пожертвовать собой"
О-о-о-о, это вообще моя любимая завитушечка романтической литературы. В детстве с нее плевалась, потом начала радостно ржать. Моя неоспоримая фаворитка на ниве идиотического самопожертвования - Мирца из "Спартака" Джованьоли, вокруг которой чуть не год наматывает круги хороший влюбленный парень, а она от него щемится, ныкается, рыдает-страдает, потом наконец с дичайшим пафосом признается, что не достойна его любви, ибо была проституткой. Парень, что характерно, реагирует адекватно - мол, ну была и наплюй, но не-е-ет, наплевать - это не романтично, а как же пострадать? И это, на минуточку, язычница и вообще фракиянка, то есть что такое дионисийский культ, в курсе с малых лет.:-)

Вальжан уходит от любимой дочери и медленно загибается в одиночестве, потому что теперь она знатная дама, а присутствие в доме бывшего каторжника способно сильно подпортить репутацию семьи.
Ну да, а что знатная дама, на минуточку так, хотя бы по закону совести папе ой как должна, никого особенно не колебет.

И ведь даже сострадательная Роз не может помыслить о том, чтобы поставить Нэнси на одну доску с собой
Более того, она сразу предлагает вариант, по которому Нэнси будет равно удалена как от своих сообщников, так и от ребенка, к которому она, судя по всему, сильно привязана. То есть вот тебе деньги, вот билет на поезд (в дилижанс, на пароход - неважно), и поезжай к новой счастливой жизни, где ты будешь абсолютно одинока. И почему Нэнси отказывается, прямо удивительно.
Кстати, я из финала романа так и не поняла, Оливеру-то вообще кто-нибудь рассказал, что это Нэнси расстроила планы Монкса?

Надо перечитать и мне. Оказывается, путаюсь, что в романе, а что в экранизациях. А какая экранизация вам кажется лучшей? Мне понравился фильм Поланского, хоть критика его и разбранила.

Но из романа хорошо помню, как к Оливеру отнеслись господа. Никакой "зверушки" - почему-то с самого начала были уверены, что это - случайная жертва обстоятельств. Только служанка немного побухтела, что "порок может скрываться и под личиной невинности", но растаяла сразу, как только Оливер похвалил её куриный супчик.

А поручение отнести книги в лавку было экспериментом - Браунлоу доказывал самому себе, что мальчишка - не жулик. И не усомнился в этом даже после пропажи книг - ведь и мальчишка пропал, а пропасть добровольно он не мог!
Но как же долго они предчувствовали и выясняли родство! А на мысли навёл именно портрет на стене. Как сел Оливер под этот портрет - так все и оторопели от абсолютного сходства.

Эрна, читать дальшеможно перетащить разговор о Диккенсе в "Салон Рамбуйе"? Там остро не хватает именно зарубежной классики.

Наталья, все, что я выкладываю в интернет, можно тащить и использовать по своему усмотрению, не спрашивая разрешения. Хотите, пошарьте у меня в ЖЖ по метке "Диккенс", вдруг что-то оттуда пригодится.

А какая экранизация вам кажется лучшей? Мне понравился фильм Поланского, хоть критика его и разбранила.
Фильм Поланского я считаю совершенно провальным. Во-первых, не надо было так откровенно тырить художественные приемы из мюзикла 1968 года, это немножко свинство. А во-вторых и главных, фильм следовало бы назвать "Феджин и Ловкий Плут", потому что это единственные персонажи, хоть как-то останавливающие на себе взгляд. Никакой Оливер - это традиционно, но сделать абсолютно никакими Нэнси и Сайкса - это надо было очень постараться. А любимая моя экранизация - фильм 1982 года с шикарнейшим подбором актеров (Оливер Коттон - Монкс, Тимоти Вест - Бамбл, Чери Ланги - Нэнси и т.д.). А самое главное - там Оливер не овощ, а живой, непосредственный, очень искренний мальчишка.

Увлеклись Диккенсом, и проморгали НЕЧТО! Там же!
Новейший мозговыверт под названием "Психотипы мушкетёров".

Портос, оказывается, Флегматик. Видали таких "флегматиков?!
Ришелье кроме всего прочего, "изобрёл майонез". А ничего, что майонез изобретён в 1753 году, во время осады г. Майон?
И таких перлов набежало за день две страницы...

Пинки были мягкими поначалу, в "Холодном доме" автор уже напрямую и безо всяких реверансов называет виновников смерти Джо и нехило топчется по ханжеской морали, заставлявшей леди Дедлок всю жизнь скрывать свою первую любовь, как величайший грех.
То ли прогресс в умах шел настолько быстро, что публика уже привыкала к режущей откровенности и готова была принять такие выпады, то ли настолько медленно, что пришлось без обиняков наругаться: "Разуйте глаза, милорды, рядом с вами каждый день умирают от нищеты, но вам же не интересен грязный голодный парень, потому что в нем нет ничего экзотического".
Но оставить Джо и леди Дедлок в живых и привести к счастливой жизни - все равно ни-ни. Если смерть Джо весьма правдоподна, то леди Дедлок могла бы и задержаться еще на этом свете.)

А вот не соглашусь. Он весь истекает умильностью, вспоминая миссис Бэдуин, но очень рационально, не сказать - цинично, прикидывает в отношении Нэнси, к тому моменту уже на его глазах собравшей на себя предназначенные ему люли: кажется, клиент небезнадежен, надо попробовать от нее отболтаться, если просто сбежать не получится.
Про миссис Бэдуин и Нэнси факт. Это я насчет того, что до девяти лет Оливер не видел доброго отношения, не только к себе лично (что не так важно), а в принципе не имел перед глазами примера искренней заботы кого-либо о ком-либо, зато привык, что товарищи мрут как мухи и для бедняка нет другого пути, кроме тяжелого труда и безропотного отползания на погост, когда кончатся последние силы.
Вообще, ИМХО, чтобы запульнуть героя в квест, автору понадобилось прибегуть к небольшой натяжке: объяснить бунт Оливера внезапным пробуждением гордого духа. Хотя, по идее, дитёнку из работного дома никто не разъянсял, что шлюхи, каторжники и висельники - это ай-ай-ай как аморально, и когда так отзываются о маме, нужно вставать в третью позицию. Вполне себе прилично-благородно притом вставать, а не орать: "Чего-о-о ты сказал, дубина? Да у самого тебя мамаша была шлюхой ".
Оливер выписан так, чтобы благовоспитанные дяди и тети могли ассоциировать его с ребенком своего круга, поэтому немного страдает раздвоением личности) То перепуганный забитый бедняк, которого хоть режь хоть ешь, то настоящий юный джентльмен. И при всем уважении к хорошей наследственности Оливера я не очень верю, что в описанных автором условиях он мог вырасти умильно симпатичненьким и сентиментальным мальчиком. Скорее вышел бы из работного дома невежественным болезненным отщепенцем вроде Джо.
А к Дику я тут присматриваться начала благодаря нашему разговору. Пацаненок-то оч-чень даже интересный.

Ладно Дик, Дик вроде как тоже кроткий-благородный, а вот Чарли после своего показательного выступления в окне отсидел как миленький, и никто его вытаскивать из тюряги не озаботился. Пофиг, что он тоже ребенок.
Патамушта уже согрешивший, а значит не свой и фу на него.
Меня еще радует история с наследством Оливера. Что такого мог натворить старший сын, чтобы в раннем детстве шокировать отца "своей холодностью и злобой". Коврик под папиной дверью поджечь?)


Вот бы почитать этот спор. Интересно, как люди интерпретируют персонажей.
Часть была на "Эспаде" закопана в оффтопиках, продолжение уже с другими участниками - на одном из начинающих форумов, который потом то ли был удален, то ли убран из поисковиков, а окончание - в личках. Боюсь, большая часть дискуссии погибла, но кое-что попытаюсь выкопать.


Парень, что характерно, реагирует адекватно - мол, ну была и наплюй, но не-е-ет, наплевать - это не романтично, а как же пострадать?
Веселенько так, что мнение возлюбленного в расчет не принимается)
У Певуньи вышло еще красивее.Довела жениха до горячки своими "он бы подошел - я бы отвернулась".
- Доченька, видишь, он без тебя загибается. Может, хватит ломаться? - намекает отец.
- Нет, папа, - отвечает романтическая страдалица. - Я не могу позволить, чтобы порядочный человек взял в жены бывшую проститутку. Скажите ему, что йа уходю в монастырь.
Но Сю в принципе занятный автор. После перла "вот бедняк, у которого пятилетняя дочь опасно больна, но давайте сначала проведем расследование и выясним, достоин ли он помощи" остальные выверты смотрятся почти что мило. Пока благотворители играли в сыщиков, дочь, естессно, умерла.
-Ой, как жалко, - огорчились благотворители. - Ну до чего же не везет человеку.


Кстати, я из финала романа так и не поняла, Оливеру-то вообще кто-нибудь рассказал, что это Нэнси расстроила планы Монкса?
Вот тоже не поняла этого момента. Кажется, не рассказали.

natbaeva1960, А ничего, что майонез изобретён в 1753 году, во время осады г. Майон? - по одной из версий, насколько мне известно, но это версия не единственная. Как и с изобретением салата оливье.

*Norr*, вот к смерти леди Дедлок отношение у меня двоякое. С одной стороны, да, несколько неправдоподобным выглядит, что нормально всю жизнь питавшаяся, здоровая женщина средних лет за несколько дней умудрилась загнать себя насмерть, ну и само ее бегство к кладбищу - это чистой воды романтизм. А если бы здоровье оказалось слишком крепким? Прилетает злой замотанный Баккет, а она там сидит на приступочке вся такая печальная? Это уже не трагедия, а комедия получится. Леди вышла погулять и увлеклась называется. Но с другой - чисто литературный момент. В этой истории зато совершенно неожиданно и очень сильно раскрывается сэр Лестер, который всю дорогу вызывал легкое хихиканье своим утрированным снобизмом. Внезапно оказывается, что это человек, стоящий куда выше условностей высшего общества, бесконечно любящий свою супругу - не красивую картинку, которой стоит гордиться перед светом, а человека, пусть грешного, но родного. Здесь уже действительно высокий трагический накал, и возвращение живой-здоровой блудной жены свело бы его на нет.

Хотя, по идее, дитёнку из работного дома никто не разъянсял, что шлюхи, каторжники и висельники - это ай-ай-ай как аморально
Кто-то, видимо, объяснял, иначе его бы так не расколбасило из-за факта воровства. Хотя лично мне очень трудно представить себе описанный автором бардачный работный дом, в котором стырить у более слабого соседа кусок - не норма жизни, к которой привыкаешь с младенчества. Ну да там вообще интересное было заведение, из которого Оливер вышел грамотным и с прекрасной речью.:-)

Оливер выписан так, чтобы благовоспитанные дяди и тети могли ассоциировать его с ребенком своего круга, поэтому немного страдает раздвоением личности
Я уже где-то говорила, что поначалу Диккенс страдал весьма распространенным в литературе симптомом - изображать не собственно детей, а представления взрослых о том, какими должны быть дети. Отошел он от этой традиции позже, выписывая несчастного, но до крайности неприятного ребенка Поля Домби. Ну и того же Джо, кстати, который так неумело, неизящно и до дрожи реалистично выказывает признаки настоящего благородства и совести, когда отчаянно винит себя за изуродованное лицо Эстер. Вот это уже не Оливер с его литературными формулировками и красивой позой.
(А вообще, по-моему, лучше всех детей как детей писал Джеймс Барри. Тоже, кстати, шокировал почтеннейшую публику своей неудобной, но меткой формулой "веселых и бессердечных).

А к Дику я тут присматриваться начала благодаря нашему разговору. Пацаненок-то оч-чень даже интересный.
Ого. И какие мысли возникли насчет Дика? Меня в свое время этот персонаж тоже заинтересовал, но в основном в плане свинского к нему отношения лучшего друга.

Что такого мог натворить старший сын, чтобы в раннем детстве шокировать отца "своей холодностью и злобой".
Ну, я для себя этот вопрос решила так: жену папанька не любил, у ребенка в качестве предвестников последующей эпилепсии могли быть и вспышки агрессии, и просто замкнутый неуживчивый характер. А папаньке-то хотелось, чтобы лапочка Агнес, идеальное дитя и эдельвейсы.

Боюсь, большая часть дискуссии погибла, но кое-что попытаюсь выкопать.
Буду очень благодарна.

Веселенько так, что мнение возлюбленного в расчет не принимается
Ну так страдать же прикольнее, а главное - необременительней, чем стирать носки, пардон, промазывать калиги возлюбленному.:-)

Но Сю в принципе занятный автор.
Вот ей-богу, ниасилил. Несколько раз бралась, мучительно прожевывала пару-тройку страниц и понимала, что срочно хочу соленый огурец. А лучше еще и чесночку маринованного.

Прилетает злой замотанный Баккет, а она там сидит на приступочке вся такая печальная? Это уже не трагедия, а комедия получится. Леди вышла погулять и увлеклась называется.
Это сделало мой день))

Внезапно оказывается, что это человек, стоящий куда выше условностей высшего общества, бесконечно любящий свою супругу - не красивую картинку, которой стоит гордиться перед светом, а человека, пусть грешного, но родного. Здесь уже действительно высокий трагический накал, и возвращение живой-здоровой блудной жены свело бы его на нет.
Лестер в финале роскошен, о да-а-а-а.
В принципе, автор мог бы придать и драматическую окраску возвращению леди: нашли бы ее без чувств, в жестокой лихорадке, и пару глав бегали вокруг, молясь о чудесном исцелении, как было с Роз Мэйли. Но подобный поворот вызвал бы у публики интерес, как дальше складывалась судьба Дедлоков после позора в свете, и уже ясно, что этот самый свет пришлось распушить бы как собачий хвост, поскольку Лестер трогательно смиряться и каяться за грехи жены не станет. То, что он говорит в приватной сцене, пришлось повторить бы во всеуслышание, и это уже сюжет для отдельного романа. А так нет героини - нет проблемы), и книга подходит к логичному завершению.

Кто-то, видимо, объяснял, иначе его бы так не расколбасило из-за факта воровства. Хотя лично мне очень трудно представить себе описанный автором бардачный работный дом, в котором стырить у более слабого соседа кусок - не норма жизни, к которой привыкаешь с младенчества.
Ну, его расколбасило именно от хищения дорогой вещи у приличного джентльмена, а преклонение перед избранной "илитой общества" в работном доме как раз могли прокачать на ура. Вот насчет воровства еды у своих же - отдельный интересный вопрос.
Диккенс больше внимания уделяет тирании взрослых над детьми, чем быту сирот, поэтому читатели могут при желании сосчитать, сколько пинков получил Оливер в первых главах, но будни воспитанников клопоморильного заведения освещены скупо.
Кстати, еще любопытный мотивчик: пересматривая главы про Дика, вспомнила, что несколько раз Оливер ссылается на свой опыт общения со взрослыми в работном доме: то ему сиделки рассказали о смерти его матери, то старики поведали, что в Лондоне можно хорошо зарабатывать. При таком раскладе мог и читать кое-как научиться у взрослых.
Я уже где-то говорила, что поначалу Диккенс страдал весьма распространенным в литературе симптомом - изображать не собственно детей, а представления взрослых о том, какими должны быть дети.
Английский реализм на раннем этапе вообще охотно заимствовал черты романтизма и сентиментализма.
Первый переломный момент в отношении Диккенса к теме детства и христианских добродетелей, ИМХО, относится где-то к периоду написания "Лавки древностей". Нелл еще вся такая миленькая и безгрешная, но нравоучительного хэппи-энда уже нет - символ добра не одерживает победу.
(А вообще, по-моему, лучше всех детей как детей писал Джеймс Барри. Тоже, кстати, шокировал почтеннейшую публику своей неудобной, но меткой формулой "веселых и бессердечных).
Эх, а мне как-то не задалось. Барри для меня был "слишком английским")
Ого. И какие мысли возникли насчет Дика? Меня в свое время этот персонаж тоже заинтересовал, но в основном в плане свинского к нему отношения лучшего друга.Ого. И какие мысли возникли насчет Дика? Меня в свое время этот персонаж тоже заинтересовал, но в основном в плане свинского к нему отношения лучшего друга.
Во-первых, я в свое время благополучно протупила тот факт, что Дик вообще никогда не был во "взрослом" работном доме. Значит, ко времени оливервского побега Дик не видел приятеля уже довольно давно по меркам детской дружбы. Притом когда-то крепко доверял Оливеру и продолжает доверять, если, несмотря на разлуку с ним, хотел именно ему рассказать о своих страхах и умершей сестренке.
Во-вторых, шокировать бидла, чтобы тот начал называть нищего мальчишку "сэром", - это надо уметь.))
Ну и, наконец, Оливера старательно очерняли перед другими детьми, изображали этаким закоренелым негодяем, и нужно иметь достаточно сильную волю, чтобы за год мозгопромыва не изменить мнение и не побояться сказать в глаза Бамблу: "Да, я сочувствую Оливеру".

Уцелевшую часть форумской дискуссии про Оливера обещаюсь откопать и предоставить.))))

пару глав бегали вокруг, молясь о чудесном исцелении, как было с Роз Мэйли
Невольно вспоминается эпический косяк экранизации "Холодного дома", где сначала с больным оспой Джо не контактирует только ленивый, но заболевает одна Эстер, а потом та же фигня происходит уже с Эстер, но не заболевает вообще никто, а Джо вообще сам собой вылечивается. Из чего мной и был сделан циничный вывод, что всю шумиху раздули вокруг обыкновенной ветрянки.:-)

То, что он говорит в приватной сцене, пришлось повторить бы во всеуслышание, и это уже сюжет для отдельного романа.
И не передать словами, с каким наслаждением я читала бы этот роман, напиши его тоже Диккенс.:-)

При таком раскладе мог и читать кое-как научиться у взрослых.
Но тогда вызывает сомнение факт, что до попадалова к мистеру Браунлоу пацан хорошего обращения нигде не видел. Что-то сомнительно, чтобы сиделки или просто пожилые обитатели заведения учили ребенка грамоте, всячески его гнобя и унижая: дело-то добровольное.

Нелл еще вся такая миленькая и безгрешная, но нравоучительного хэппи-энда уже нет - символ добра не одерживает победу.
Фишку со смертью Нелл я не поняла, как и со смертью Элис. На кой, вопрошаю я, но нет мне ответа. Впрочем, Нелл мне как-то по барабану, "Лавку древностей" я люблю не за нее, а за Кита, Дика Свивеллера и Маркизу. Вот это офигенные персонажи. Кстати, вот прямо сейчас в голове самозародилась кощунственная мысль: а не специально ли Диккенс нам наглядно показал, как неполезно быть овощем, пусть и безгрешным? Кит и Маркиза - тоже дети, но они деятельны, рассчитывают на свои силы и в конце концов получают свой хэппи-энд. Как в дальнейшем и Дженни Рен, у которой вообще все плохо было, но она ни черта не демонстрировала унылое смирение, а боролась и, в общем-то, победила.

Барри для меня был "слишком английским"
Этого у него не отнять, верно. Но он великолепно показал отношение к жизни и миру глазами детей - причем нормальных детей, эгоистичных, порой жестоких и совсем не няшных, что меня и восхищает.

Во-вторых, шокировать бидла, чтобы тот начал называть нищего мальчишку "сэром", - это надо уметь.
Жизнь у мистера Бамбла тяжелая, все время какой-нибудь пацан шокирует. Только от Оливера избавились, а тут Дик на подходе.:-)

Уцелевшую часть форумской дискуссии про Оливера обещаюсь откопать и предоставить.
Спасибо! Роняю слюнки.

Невольно вспоминается эпический косяк экранизации "Холодного дома", где сначала с больным оспой Джо не контактирует только ленивый, но заболевает одна Эстер
Английские джентльмены отличались завидным здоровьем))

Но тогда вызывает сомнение факт, что до попадалова к мистеру Браунлоу пацан хорошего обращения нигде не видел. Что-то сомнительно, чтобы сиделки или просто пожилые обитатели заведения учили ребенка грамоте, всячески его гнобя и унижая: дело-то добровольное.
Вообще, чтобы сказать малышу, что его мать умерла от разбитого сердца, уже нужно обладать каким-то минимумом деликатности. Но автор категорически утверждает, что Оливеру жилось чертовски плохо и ни от кого он не видел добра и ласки.
Хотя, может, "если пятый муж бьет по морде, то дело не в муже..." И понятие доброты в романе несколько другое, чем нам привычно: сочувственная болтовня полупьяной сиделки не так ценна, как милосердие юной леди или почтенного джентльмена. Вообще этим грешат многие более-менее сентиментальные произведения 19 века. Если добро сделано от души, то оно обязательно лезет через край и теряет границы разумного. Просто утешить бедного мальчика/падшую девицу/грязного бомжа и пристроить на работу - это несерьезно. А чтоб было серьезно, нужно пять раз пообниматься, три раза поплакать, купить мальчику/девице/бомжу нарядный прикид, поселить в хорошем доме и нанять пару слуг.

Фишку со смертью Нелл я не поняла, как и со смертью Элис.
Я к объяснению такого "смертяшного феномена" подходила с точки зрения грубого прагматизма: прихватить может любого, а болезни без разницы, порочную натуру грызть или исключительно одухотворенную. Полагаю, автор ни в коей мере не хотел показать именно это, но романтические вымыслы про предчувствия, снящихся ангелочков, силу рока и возмездие небес я категорически не могу принимать в качестве обоснуя.

Впрочем, Нелл мне как-то по барабану, "Лавку древностей" я люблю не за нее, а за Кита, Дика Свивеллера и Маркизу. Вот это офигенные персонажи.
Я согласна любить "Лавку" уже за одного эпизодника-кочегара Нелл мной воспринималась скорее как рассказчик и гид по книжной вселенной. Ее дедушка, Квилп, Кит, Маркиза, Дик, Барбара - все смотрятся более ярко.
Квилпу поначалу даже ухитрялась сочувствовать и не видела в нем ничего особо демонического. Не нужно быть исчадием ада, чтобы отказаться бесконечно ссужать деньгами чересчур азартного дедулю или взбеситься при виде толпы клух, которые приходят в дом угоститься за счет хозяина и потрындеть, какой этот хозяин урод во всех смыслах.

Кстати, вот прямо сейчас в голове самозародилась кощунственная мысль: а не специально ли Диккенс нам наглядно показал, как неполезно быть овощем, пусть и безгрешным? Кит и Маркиза - тоже дети, но они деятельны, рассчитывают на свои силы и в конце концов получают свой хэппи-энд. Как в дальнейшем и Дженни Рен, у которой вообще все плохо было, но она ни черта не демонстрировала унылое смирение, а боролась и, в общем-то, победила.
Официальной критикой Нелл рассматривается исключительно в позитивном ключе: ангел, а не ребенок. Но, ИМХО, она была бы ангелом, если бы не позволила деду таскаться по ночам черт знает куда. Для меня "детскость" - понятие скорее психологическое, чем паспортное. Кит с Маркизой обладают взрослым чувством ответственности и способны принимать важные решения: как жить, где работать, чем поступиться ради близких. Кит так вообще вместо главы семьи, вытаскивает младших из бедности, а маму из секты)
Нелл по характеру и образу действий еще ребенок, хотя по возрасту она в эпоху Диккенса могла считаться вполне зрелой девицей. Я бы даже не сказала, что она смиряется - пытается дергаться, когда припечет, но уж безопаснее было бы жевать, чем говорить с посторонними тетями о семейных секретах осознанно смирять, чем проявлять незамутненно-карамельную доверчивость на каждом шагу.
А Дженни Рен - редкий для литературы типаж ребенка-инвалида, и в отношении этого образа я, как сказал один классик фикрайтерской перловки, своего собственного мнения не разделяю
С одной стороны, офигительно прописана внешность и психология дитенка "с особенностями". Верно подмечено, что такие ребятишки, если их с малолетства не завалить комплексами, ощущают себя взрослыми и даже порой относятся ко взрослым как к детям. Описание внешности - на пять с плюсом.
С другой, Дженни сильно повезло, что у нее есть сиделка и подруга в лице Лиззи, папашка куда как покладист, а взрослые по большей части относятся к фантазерке-калеке чутко и не высмеивают ее чудачества. Отсутствие любого из этих условиях автоматом перевело бы историю о сильной духом девочке в короткую и унылую драму.

Жизнь у мистера Бамбла тяжелая, все время какой-нибудь пацан шокирует. Только от Оливера избавились, а тут Дик на подходе.:-)
А потом к числу шокирующих подключится еще и благоверная. Бидлу надо давать молоко за вредность.)

Дико извиняюсь, что опять приперся Сю, но обещанное начало дискуссии оказалось в его теме.
Вырезала по мере возможности фрагменты с обсуждением исключтельно Сю и спецспихологии Сравнительный разбор Диккенса и Сю пришлось оставить, потому что много тезисов относится к обоим авторам сразу.
В море плавают фрагменты дискасса с форума1) с тем, что такое детство должно было так или иначе оставить неизгладимый отпечаток - с этим полностью согласен. Причем, как ни крамольно прозвучит, это еще удачно получилось, что она родилась девочкой - потенциально могла как-то адаптироваться к нормальной жизни, а, скажем, Оливера Твиста во взрослом возрасте не могу представить себе полноценным мужчиной, джентльменом из светского общества.
2) Хм, а почему бы и нет?
3) Если человека с детства бить и унижать, получится или зверь, или сломленный человек, неврастеник.Но хрупкость, слабость, нежность, которые девушке, как в данном случае, придают очарование, у мужчины производили бы совсем другое впечатление. (Пока писал, вспомнил про князя Мышкина. Пожалуй, единственный способ выглядеть прилично, сохраняя во взрослом состоянии Оливеровскую кротость)
4)Я думаю, доброта у нее, как часто бывает в романах Сю, природное качество. Вполне возможно, меланхолия тоже (Сю упоминает, что уже на портрете, сделанном до похищения, глаза ребенка были печальны. Опять же всплывает аналогия с Диккенсом: " Оливер громко кричал. Если бы мог он знать, что он сирота, оставленный на милосердное попечение церковных старост и надзирателей, быть может, он кричал бы еще громче."
5) просто хотя бы дать надежду или объяснить, что в жизни бывает всякое. В этом смысле у Оливера есть перед ней плюс: его начали воспитывать как любимого ребенка (чего Певунья была лишена даже в самые благополучные годы детства) и давать знания Теоретически, он, будучи образованным человеком, сможет сам оценить свое прошлое и сделать выводы.С другой стороны, Оливеру все же везло меньше: Оливеру же внушали, что он испорченный и неблагодарный ребенок, самый порочный из воспитанников работного дома. Это, ИМХО, хуже, чем побои, оскорбления или выдирание зуба: тут налицо попытка затюкать морально и сломить.
6) Цитата: "Если человека с детства бить и унижать, получится или зверь, или сломленный человек, неврастеник."
Процентах в 15 случаев, по статистике. Противоположные 15% приходятся на так называемых "жизнестойких детей", которые самостоятельно формируют характер и жизненные ценности даже в ужасающих условиях и при отсутствии каких-либо положительных жизненных примеров. (Кстати, именно такие люди и во взрослом возрасте демонстрируют чудеса психической выносливости, вроде излечения болезни или преодоления наркотической зависимости силой воли; у "обычных" людей такое не получается). Основная же масса людей представляет собой нечто среднее, "прогибаясь" под плохими условиями, и "выпрямляясь" когда полегчает. (По этой причине - поддаётся реабилитации). Кстати, причины такого расслоения неизвестны, но они или врождённые, или сформированные буквально во младенческом возрасте.
7)А в статистику попадали по какому критерию? Я имею в виду, как определяли, что вот этот входит в категорию забитых детей, а у этого просто деревянные игрушки. Скорее всего, взрослого человека ретроспективно исследуют на предмет воспоминаний детства, не над ребенком же издеваются, чтобы экспериментально проверить, как это на него повлияет. Следовательно, в исследованиях должен присутствовать элемент субьективности. Я же имел в виду именно такую степень издевательств, как у Оливера. К тому же он по всей книге ведет себя предельно кротко и забито, за исключением единственного эпизода. Вымещать на слабых однозначно не станет. Но почти столь же однозначно будет затюканным, и вполне возможно, повторит судьбу Мальчика-Звезды (умрет молодым). У меня есть микроскопический кроссовер с Оливером, заметили?
8) Опять же, вопрос в степени издевательства. (Меланхолично) От Сю дискуссия плавно перешла к Диккенсу..
9)Насколько я помню - по тяжести ущерба нанесённого психике плюс бесприютность. Если человек уже вырос во вменяемого взрослого, способного покопаться в себе - это явно не тот контингент. Такие наблюдения ведутся над детьми, проходящими серьёзную психологическую реабилитацию и не имеющими ни нормальной семьи, ни сколь-либо близких людей (из бродяжнической и криминальной среды, из крайне неблагополучный семей, из воюющих и голодающих регионов и т.п.) Эксперименты ставит в изобилии, как ни печально, сама жизнь, а психологи лишь фиксируют результат и изобретают контрмеры. Элемент субъективности неизбежно существует, но чем шире круг исследования, тем он меньше за счёт статистического усреднения. Факты исковерканного детства, к сожалению, часты и повсеместны...
10)Тогда, очевидно, первоначальный тезис следует немного скорректировать, таким образом: ЕСЛИ проводить с ребенком серьезную психологическую реабилитацию, вышеупомянутые отрицательные последствия можно ограничить 15 процентами. Рискну предположить, что эти 15 процентов приходятся именно на случаи, когда ребенок не просто живет в бродяжнической и криминальной среде, в крайне неблагополучной семье, в воюющем и голодающем регионе, а является жертвой садиста, вроде бидла или Сычихи. И не думаю, что заботы мистера Браунлоу или Роз Мэйли заменят эту реабилитацию, потому что их умиляет именно кротость Оливера, а окажись у ребенка какие-нибудь зачатки мужских качеств, пожалуй в подобранном нищем их сочли бы дерзостью и проявлением уличной испорченности. Хрупкость и робость украшают Певунью, и, может быть, Лавальер, а мужчине подходят как женщине усы и борода.
11)Цитата: "Давайте лучше уточним, что имеется в виду под мужскими качествами. Они ведь разные бывают."
Независимость. Умение постоять за себя. Да наконец, в возрасте Оливера гораздо полезнее, ИМХО, быть по темпераменту сорванцом, чем робким и кротким. Но если бы Оливер обнаруживал эти качества, его не сочли бы таким милым ребенком, достойным усыновления. Того же Мышкина, например, за незлобивость характера современники идиотом прозвали\
12) Цитата: "Но если бы Оливер обнаруживал эти качества, его не сочли бы таким милым ребенком, достойным усыновления".
Не знаю, не уверен...

Английские джентльмены отличались завидным здоровьем
Да там все отличались завидным здоровьем, включая Аду и Чарли, только вот Эстер сплоховала.:-)

Вообще, чтобы сказать малышу, что его мать умерла от разбитого сердца, уже нужно обладать каким-то минимумом деликатности.
Или пребывать в состоянии элегической грусти, вызванной очередной чебурашкой джина.:-) Потому что я как-то с трудом представляю, каким макаром можно было вывести причиной смерти разбитое сердце, когда женщина банально умирает от тяжелых родов.

Не нужно быть исчадием ада, чтобы отказаться бесконечно ссужать деньгами чересчур азартного дедулю или взбеситься при виде толпы клух, которые приходят в дом угоститься за счет хозяина и потрындеть, какой этот хозяин урод во всех смыслах.
А когда он якобы садистски издевается над женой, мне почему-то видится вполне явная проверка ее бесхребетности. Из разряда: ты можешь хоть раз в жизни показать себя человеком, а не тупой овцой? Вот я тебе сейчас совершенно необоснованно унижаю, ну возмутись уже, ты ж все-таки законная хозяйка этого дома, а не приблуда какая. Нет, сидишь, дрожишь? Значит, все-таки овца, и нет ни единой причины относиться к тебе, как к человеку.

Официальной критикой Нелл рассматривается исключительно в позитивном ключе: ангел, а не ребенок.
У меня такое ощущение, что официальной критике всегда нравятся такие персонажи, потому что не делают ничего неудобного.:-) Ребенок, с точки зрения взрослого, должен быть благовоспитанным ангелом; написали именно такого, мистер Диккенс? - мы одобрямс, возьмите с полки пирожок.

Кит с Маркизой обладают взрослым чувством ответственности и способны принимать важные решения: как жить, где работать, чем поступиться ради близких.
Согласна. Причем, что характерно, Маркиза начинает с самого невыгодного старта, но при общих примерно равных с Оливером или Смайком исходных это сызмальства сильный деятельный человек, личность. Она ведь не просто прониклась к Дику горячей преданностью, потому что он с ней впервые в ее жизни как с человеком заговорил, у нее хватило соображалки и врача найти, и шмотки загнать, и больного выхаживать.

С другой, Дженни сильно повезло, что у нее есть сиделка и подруга в лице Лиззи, папашка куда как покладист, а взрослые по большей части относятся к фантазерке-калеке чутко и не высмеивают ее чудачества.
В первую очередь, конечно, ей повезло с таким другом, как Райя. Он дает ей ощущение защищенности, которое в норме должен был давать родной папашка. И хотя родной в слюни во все дни, девочка все-таки имеет возможность участвовать в нормальных отношениях "взрослый - подросток". Тем более что умница Райя, хоть и опекая ее, общается с ней уважительно, как с равной (собственно, он и отзывается о ней как о психологически взрослом человеке), что поддерживает самооценку девочки на должном уровне.

В море плавают фрагменты дискасса с форума
Пошла топиться в этом прекрасном море, не поминайте лихом.:-)

Или пребывать в состоянии элегической грусти, вызванной очередной чебурашкой джина.:-) Потому что я как-то с трудом представляю, каким макаром можно было вывести причиной смерти разбитое сердце, когда женщина банально умирает от тяжелых родов.
Видимо, имелись в виду обстоятельства, которые вынудили Агнес бродяжничать. Легче (а для слушателей мелкого возраста и лучше) придумать сказку про разбитое сердце или ангелочков, унесших маму на небо, чем объяснять ребенку, что его мать залетела вне брака, опозорила семью и сбежала. Когда вырастет, сам все поймет.

А когда он якобы садистски издевается над женой, мне почему-то видится вполне явная проверка ее бесхребетности. Из разряда: ты можешь хоть раз в жизни показать себя человеком, а не тупой овцой?
Вот да, сложилось впечатление, что он уже сыт по горло пластинкой "Да, Квилп" и ждет от миссис какой-нибудь человеческой реакции, а не ужимок нашалившей институтки.

У меня такое ощущение, что официальной критике всегда нравятся такие персонажи, потому что не делают ничего неудобного.:-) Ребенок, с точки зрения взрослого, должен быть благовоспитанным ангелом; написали именно такого, мистер Диккенс? - мы одобрямс, возьмите с полки пирожок.
Увы, критика подвержена всем стереотипам общества. Во времена Диккенса трагическая история Нелл повергла господ литераторов в шок и трепет, а уже поколением позже вызывала усмешку. Сейчас Диккенса рассматривают во многом как христианского писателя, но инетересно, как оно было в советские годы. Вряд ли тогдашнее литературоведение занималось выцеживанием религиозных добродетелей из характера главгероини.

Причем, что характерно, Маркиза начинает с самого невыгодного старта, но при общих примерно равных с Оливером или Смайком исходных это сызмальства сильный деятельный человек, личность.
Справедливости ради замечу, что Маркиза — умственно и психически полноценный человек, в отличие от Смайка и... эм-м-м... половины Оливера. Эти двое уже не милые воспитанные детки вроде Нелл, а люди с проблемами в развитии. Автор, правда, допускает художественное преувеличение, чтобы не затягивать сюжет: вывихи психики (особенно такие, как у Смайка) исправляются годами и только до определенного возраста, а не исцеляются от душевного разговора с первым встречным, да и вызвать "пациентов" на этот разговор надо еще постараться.

В первую очередь, конечно, ей повезло с таким другом, как Райя. Он дает ей ощущение защищенности, которое в норме должен был давать родной папашка. И хотя родной в слюни во все дни, девочка все-таки имеет возможность участвовать в нормальных отношениях "взрослый - подросток".
Это точно. Не так важно, кто будет подавать пример нормальных отношений. Главное, чтобы этот пример у подростка был.

Легче (а для слушателей мелкого возраста и лучше) придумать сказку про разбитое сердце или ангелочков, унесших маму на небо, чем объяснять ребенку, что его мать залетела вне брака, опозорила семью и сбежала.
Теоретически, конечно, легче. Но у меня имеются сильные сомнения насчет высоходуховности всяких бабок образца Салли, которые всю жизнь флегматично рожали и так же флегматично наблюдали: выживет - не выживет. Откуда им-то знать про разбитое сердце, да еще подвинчивать эту теорию такому же нищему пацану? То есть, конечно, я гоню: что такое разбитое сердце, они отлично могут знать. Но не формулировать. Для них вся эта тягомотина нищенской жизни - норма, они отродясь не знали ничего лучшего, им не с чем сравнивать. Те же Дженни и Лиз из "Холодного дома", только уже лишенные даже собственной лачуги. Диккенс ведь отлично показывает таких женщин - может, и обладавших задатками для всех прекрасных качеств, но неразвитых, тупо покорных, не ищущих никаких путей для малейшей борьбы за человеческое достоинство. Скорее всего, Оливера воспитывали именно такие, иначе автор бы не преминул упомянуть, что какая-то из них выделялась из общей массы своим темпераментом и поведением. Собственно, как потом выделилась Нэнси.

Во времена Диккенса трагическая история Нелл повергла господ литераторов в шок и трепет, а уже поколением позже вызывала усмешку.
А можно об этом поподробней?

Сейчас Диккенса рассматривают во многом как христианского писателя, но инетересно, как оно было в советские годы.
Насколько я помню советскую критику Диккенса, там акцентировались гуманизм, реализм и момент вызова обществу - низшие классы, включая воров, проституток и прочие асоциальные элементы, тоже люди, которых к их убожеству привела существующая система, - и осуждалась христианская сусальность типа истории Роз Мэйли, Тэттикорэм или смерти Поля Домби. Как по мне, так вполне разумно осуждалась.

Справедливости ради замечу, что Маркиза — умственно и психически полноценный человек, в отличие от Смайка и... эм-м-м... половины Оливера
Однако она живет с рождения примерно в тех же условиях, что и Смайк. Оливер - фиг с ним, у него хотя бы друган Дик был, но у Маркизы не было никого. Просто автор взялся прописать нормального живого ребенка с врожденным иммунитетом против внешнего давления, а не овоща.

Автор, правда, допускает художественное преувеличение, чтобы не затягивать сюжет: вывихи психики (особенно такие, как у Смайка) исправляются годами и только до определенного возраста, а не исцеляются от душевного разговора с первым встречным
Со Смайком Диккенс лажает страшно, не выдерживая логику персонажа. Этот чувак то пускает слюни, то весьма логичен и здрав в своих поступках и суждениях. Провальный образ, но вполне себе разминка для начинающего гения.

Это точно. Не так важно, кто будет подавать пример нормальных отношений. Главное, чтобы этот пример у подростка был.
И вот это, как мне кажется, один из огромных плюсов Диккенса-реалиста. Он показал кучу слезливо-сопливых и идеологически выдержанных для своего времени отношений "ребенок - взрослый", но здесь вывел линию, психологически безупречно правдивую.

Кстати, ради интереса: а кто из детских персонажей Диккенса лично Вам наиболее запал в душу?

Теоретически, конечно, легче. Но у меня имеются сильные сомнения насчет высоходуховности всяких бабок образца Салли, которые всю жизнь флегматично рожали и так же флегматично наблюдали: выживет - не выживет. Откуда им-то знать про разбитое сердце, да еще подвинчивать эту теорию такому же нищему пацану? То есть, конечно, я гоню: что такое разбитое сердце, они отлично могут знать. Но не формулировать.
Сам оборот был весьма распространенным, и старушенции могли ввернуть его к месту. Исключительная моральность вообще, ИМХО, штука жестокая: хорошо воспитанную Роз прежде всего волновала греховность Нэнси, а невоспитанной Салли было наплевать на греховность Агнес.

А можно об этом поподробней?
Хотя Диккенс говорил, что считает "Лавку древностей" одним из наиболее проработанных своих произведений и заранее планирует создать предчувствие гибели Нелл, работа над финалом шла тяжело. Сюда примешивались личные мотивы: в молодости Диккенса глубоко потрясла смерть Мэри, сестры миссис Диккенс. Девушка, которая еще накануне казалась здоровой, скоропостижно скончалась от какой-то запущенной сердечной болезни. Подходя к последним главам "Лавки", Диккенс, как он признавался, не мог не думать о Мэри.
Многие биографы полагали, что Нелл - это и есть художественное воплощение воспоминаний Диккенса о покойной свояченице. Нелл значила для него больше, чем очередная героиня очередного романа. "Долгое время не смогу оправится...Ни Кит, ни Гарленд не могут тосковать о ней больше, чем я" (цитата приблизительная).
Возможно, веселая и счастливая Нелл не привлекла бы столько внимания, сколько Нелл умирающая. Понеслись рыдания, истерики и требования оставить милашку-героиню в живых. Читатели заваливали Диккенса письмами, в которых просили не убивать ее. Когда текст последних глав романа доставили в Нью-Йорк, публика, собравшись на пристани, выкрикивала имя Нелл. Успех был невероятен, тираж шел нарасхват. Особо нервные читатели падали в обморок, узнав, что их любимица Нелл ушла из жизни. Известные персоны не стеснялись признаться, что захлебывались слезами при чтении заключительных глав. Политик О'Коннел был настолько поражен смертью Нелл, что с криком "Он не должен был ее убивать! Она была так добра!" вышвырнул роман в окно. Историк Карлайль, обычно не склонный к умилению, плакал над книгой, как ребенок. Эдгар По считал безвременную кончину Нелл слишком жестоким ударом для читателя. Критика заявила, что Нелл - один из самых чистых и светлых образов английской литературы, стоящий наравне с шекспировской Джульеттой.
Однако после смерти Диккенса началось переосмысление его творческого наследия. Писателя упрекали в сентиментальности, излишней "розовой мечтательности", грубости, низкопробности юмора - словом, во всем сразу. Ангелоподобные девочки раздражали публику нового поколения. О Нелл говорили, что это заурядный карамельно-слащавый персонаж, лишенный правдоподобности. Подмечали, что Нелл ничем не отличается от тысяч других благовоспитанных героинь из традиционного викторианского романа, что ее образ скучен и бледен. Оскар Уайльд заявил: "Нужно иметь каменное сердце, чтобы не рассмеяться, читая сцену смерти Нелл" (цитата приблизительная).
Разумеется, "не все так однозначно"(с). Во времена Диккенса находились люди, которым Нелл не пришлась по вкусу, а в период острой критики многие подавали голос в защиту диккенсовских безгрешных барышень, но в целом изменилось само восприятие книги, наибольший интерес вызывали эпизодники или сама общественная среда.

Насколько я помню советскую критику Диккенса, там акцентировались гуманизм, реализм и момент вызова обществу - низшие классы, включая воров, проституток и прочие асоциальные элементы, тоже люди, которых к их убожеству привела существующая система, - и осуждалась христианская сусальность типа истории Роз Мэйли, Тэттикорэм или смерти Поля Домби.
Как по мне, так вполне разумно осуждалась.
Спасибо за инфу.)
Смерть Поля Домби сильно меня изобидела))Насколько он хорош вначале, настолько уныл в своих последних эпизодах.
А Тэттикорэм, ИМХО, обычная приспособленка под маской бунтарки, и в глубину ее раскаяния как-то не верилось. Сложилось впечатление, что, если бы ей предложили в тот момент какие-нибудь переспективы получше, она бы снова слиняла от "добрых хозяев", потом опять вернулась умолять и хныкать, и так до бесконечности.

Однако она живет с рождения примерно в тех же условиях, что и Смайк. Оливер - фиг с ним, у него хотя бы друган Дик был, но у Маркизы не было никого. Просто автор взялся прописать нормального живого ребенка с врожденным иммунитетом против внешнего давления, а не овоща.
Немаловажный вопрос, какова будет сила этого давления. "Драконше" Салли до Сквирса еще расти и расти: она хотя бы не проламывала служанке череп и не травила ее серой. Уже то, что Смайк перенес в дошкольном возрасте тяжелую болезнь, выводит его в группу риска, и, как понимаю, его больным в школу и отдавали, а в описанных условиях это полный карачун умственному и физическому развитию. Только образ действительно провальный с точки зрения правдоподобности, поэтому в сравнении с Маркизой сильно проигрывает, ИМХО. Думается, реалистичное изображение недоразвитого подростка автоматом вывело бы Диккенса из числа популярных писателей)) И так уж читатели взбыркивали, что автор сгустил краски, хотя он их даже несколько разбавил.

Кстати, ради интереса: а кто из детских персонажей Диккенса лично Вам наиболее запал в душу?
Делюсь между Стирфортом в детстве и Полем Домби.

*Norr*, прошу прощения за долгие тормоза.

Сам оборот был весьма распространенным, и старушенции могли ввернуть его к месту.
А вот тут, опять-таки, всплывает все тот же вопрос: что мальчик вкладывает в понятие "разбитого сердца". Оно понятно, что мать - это свое, это святое, за нее можно и Ноэ пасть порвать, но вот при нем же и за него же Нэнси получает по морде от сожителя - и ноль эмоций. Такое ощущение, что мать Оливер воспринимает как человека, безусловно обладающего сердцем, каковое можно разбить, хотя никогда ее не знал, а эта вот вполне реально существующая девица - так, ноль без палочки. Сие можно было бы объяснить сословным мышлением, но он-то на тот момент наглухо не в курсе, что Агнес была леди, а не такой же рванью.

Особо нервные читатели падали в обморок, узнав, что их любимица Нелл ушла из жизни.
Елки-палки, мне никогда не понять викторианскую публику.:-) Что в этой героине такое, чтобы настолько ей сопереживать? Честное слово, я вижу просто картонного персонажа, такого вырезанного из хорошей бумаги ангелочка, который не идет ни в какое сравнение с великолепно живыми Китом, Барбарой и Маркизой.

Критика заявила, что Нелл - один из самых чистых и светлых образов английской литературы, стоящий наравне с шекспировской Джульеттой.
Ну вообще зашибись. Джульетта, на минуточку, поставила в характерную позу весь свой мир - то есть, если более пафосно, совершила настоящий подвиг любви. Какие подвиги числятся за Нелл? Топала овцой вместе с дедусей, который последние гроши продалбывал?

Смерть Поля Домби сильно меня изобидела))Насколько он хорош вначале, настолько уныл в своих последних эпизодах.
Именно! Причем Диккенс же умел прописать смерть ребенка так, чтобы это по-настоящему цепляло - дважды в "Холодном доме", один раз в "Нашем общему друге", - но тут просто какой-то карамельный слив персонажа. Причем великолепного персонажа, что вдвойне обидно.

А Тэттикорэм, ИМХО, обычная приспособленка под маской бунтарки, и в глубину ее раскаяния как-то не верилось.
Мне кажется, с ней несколько сложнее. То есть да, в ее раскаяние я тоже не верю, но тут дело какое: попадись ей вместо чокнувшейся на фоне паранойи тетки нормальный человек, обратно бы она нипочем не вернулась. Потому что возвращаться в семейство придурков, где тебя держат за прикольную зверушку, - вариант более чем хреновый, и решиться на него можно только в том случае, если ты - девочка из работного дома, у которой за душой ни гроша, ни родственника, ни достойного знакомства. Тут либо катись на дно, либо возвращайся, изображай из себя побитую собачонку и пережидай, вдруг да подвернется еще случай. У меня осталось стойкое впечатление, что при первой же возможности Тэттикорэм свинтит опять, только будет теперь злее и опытней, лучше прощупает почву и зацепится за что-то более подходящее.

Уже то, что Смайк перенес в дошкольном возрасте тяжелую болезнь, выводит его в группу риска, и, как понимаю, его больным в школу и отдавали, а в описанных условиях это полный карачун умственному и физическому развитию.
У Маркизы полный карачун всему перечисленному должен быть просто потому, что она, как дети-маугли, вообще ничего в своей жизни не видела, кроме кухни-лестницы-вожделенной двери в кладовку. Но она - видимо, просто в силу темперамента - сама расширяла выставленные ей границы, лазила подслушивать, о чем говорят с господами люди из внешнего мира, делала какие-то выводы, строила планы насчет ключа от кладовки и хотя бы таким жалким образом заставляла мозг работать.

И так уж читатели взбыркивали, что автор сгустил краски, хотя он их даже несколько разбавил.
А вот тут я опять попрошу поподробней.:-) Над чем тут вообще можно взбрыкивать? Совершенно же залакированный христосик.

Делюсь между Стирфортом в детстве и Полем Домби.
А я - между Джо и Дженни Рен.:-)

*Norr*, прошу прощения за долгие тормоза.
Та ничего, я тоже отписываюсь по мере появления времени, доступа в Интернет и книжного настроения

Оно понятно, что мать - это свое, это святое, за нее можно и Ноэ пасть порвать, но вот при нем же и за него же Нэнси получает по морде от сожителя - и ноль эмоций. Такое ощущение, что мать Оливер воспринимает как человека, безусловно обладающего сердцем, каковое можно разбить, хотя никогда ее не знал, а эта вот вполне реально существующая девица - так, ноль без палочки. Сие можно было бы объяснить сословным мышлением, но он-то на тот момент наглухо не в курсе, что Агнес была леди, а не такой же рванью.
Может, это еще один момент в реалистической традиции изображения характеров?
Я-то жалею Нэнси, но жалею как читатель, которому она ничего плохого не сделала и с любимого дивана не согнала. Однако на месте Оливера я, возможно, не испытывала бы ни благодарности, ни сострадания: нужно быть образцом милосердия, чтобы сочувствовать малознакомой девице, которая сотворила тебе здоровенную бяку и вдруг решила несколько подправить последствия. Сдается мне, что у обычного, неидеального ребенка, ставшего жертвой похищения, эмоции будут преимущественно скакать в степь "вся эта шайка одним миром мазана, пусть хоть переубивают друг друга, только бы мне как-нибудь выбраться отсюда". То, что Оливер потом отказался от попытки бегства после мольбы Нэнси, уже достаточно редкий в такой ситуации жест благородства.

Елки-палки, мне никогда не понять викторианскую публику.:-) Что в этой героине такое, чтобы настолько ей сопереживать? Честное слово, я вижу просто картонного персонажа, такого вырезанного из хорошей бумаги ангелочка, который не идет ни в какое сравнение с великолепно живыми Китом, Барбарой и Маркизой.
Мне тоже хотелось бы это знать
Могу только снова предположить влияние сословных предрассудков и отмеченную Вами склонность литературы к изображению детей такими, какими их хотелось бы видеть взрослым. В данном случае - то, какими обеспеченные взрослые хотели бы видеть девочек своего круга. Автор создает вокруг Нелл особый ореол изысканной беззаботности, которого лишены персонажи из простой среды.
Когда Маркиза ухаживает за больным Ричардом - все нормально и оукей, когда Нелл подает дедушке ужин - повод попенять на угнетение ребенка.
Сцена размолвки с Китом - вообще беспредел беспредельный, но в отношения "господ и лакеев" укладывается отлично. Здесь даже не смирение кроткой натуры, а барский снобизм во всей красе, ИМХО. "Ты расстроил дедушку - на, бери деньги и ищи другого хозяина, но я, видишь, плачу тебе больше положенного, потому что ты был заботливым и хорошим". И все это, во-первых, при матери Кита, во-вторых, без всяких попыток выяснить, что все-таки произошло. Будь Кит хоть трижды добрым и внимательным, Нелл не примет его как ровню.
А жаль...если бы не понесло ее с дедом куда-то далеко, могла бы прислушаться к совету Кита и остаться в его доме.
Так. Меня тоже понесло, ибо задумалась, насколько вообще адекватно выглядит идея "чудесного путешествия" с едва оправившимся от горячки стариком.)

То есть да, в ее раскаяние я тоже не верю, но тут дело какое: попадись ей вместо чокнувшейся на фоне паранойи тетки нормальный человек, обратно бы она нипочем не вернулась. Потому что возвращаться в семейство придурков, где тебя держат за прикольную зверушку, - вариант более чем хреновый, и решиться на него можно только в том случае, если ты - девочка из работного дома, у которой за душой ни гроша, ни родственника, ни достойного знакомства.
Согласна. Просто несколько коробит ее позиция: вся такая несчастная угнетенная овечка, которой по жизни то одни, то другие чего-то недодали, а виновата в ее ошибочном выборе исключительно мисс Уэйд.

У Маркизы полный карачун всему перечисленному должен быть просто потому, что она, как дети-маугли, вообще ничего в своей жизни не видела, кроме кухни-лестницы-вожделенной двери в кладовку. Но она - видимо, просто в силу темперамента - сама расширяла выставленные ей границы, лазила подслушивать, о чем говорят с господами люди из внешнего мира, делала какие-то выводы, строила планы насчет ключа от кладовки и хотя бы таким жалким образом заставляла мозг работать.
*чешет в затылке* По идее, в таких условиях карачун должен появиться неизбежно. Темперамент и ловкость отчасти будут спасать, это да. Но ребенок, росший практически взаперти, не мог бы самостоятельно ориентироваться в городе, ухаживать за больным, заниматься покупкой-продажей вещей, а Маркиза справляется с этими задачами так умело, будто не только слышала со стороны, как это делают, но и наработала собственный опыт. Может, ее жизнь была менее замкнутой, только автор не стал освещать все подробности быта героини-эпизодницы. Например, выбиралась украдкой на улицы или бегала по поручениям. Простор для фантазии тут велик


А вот тут я опять попрошу поподробней.:-) Над чем тут вообще можно взбрыкивать? Совершенно же залакированный христосик.
В деталях я не знаю, но некоторых возмутила предыстория Смайка. Утверждали, что это все неправда, дикое преувеличение и до такого состояния в школе довести не могут. Парень в 19 лет развит на 9-10. Не представляю, какими глазами эти товарищи смотрели бы на героя с реалистично прописанной умственной отсталостью, но прощаю автору психологические натяжки, поскольку Диккенс преследовал вполне определенную цель: привлечь внимание общественности к случаям убийства и истязания детей в школах. Образ безропотного и трудолюбивого страдальца - прекрасный инструмент для возбуждения сочувствия публики. Прототип - пацан, искалеченный в одной из йоркширских школ. Вернее, к созданию Смайка подтолкнули два эпизода из биографии Диккенса: созерцание могилы одного из учеников и история о том, как учитель пробил голову какому-то мальчику.

А я - между Джо и Дженни Рен.:-)
Оба дитенка хороши неимоверно, каждый в своем роде. Автор их не пригладил, поэтому вышли настоящими, живыми людьми.